Оксана Молчанова: «Пережив рак языка и мягкотканную саркому, я не считаю себя больной!»

Оксана долго не придавала значения язве на языке, а обратившись к врачам узнала, что у нее рак языка 3 стадии. Половину языка пришлось удалить, так же, как и лимфоузел на шее. Оксана заново училась говорить, но не унывала, и вскоре вернулась на работу. Через некоторое время ощутила боль между ухом и шеей, вновь обратилась к врачу. У нее нашли неоперабельную мягкотканную саркому. Курс химиотерапии помог избавиться от опухоли.

Омраченный отдых

В свои 27 лет москвичка Оксана Молчанова имела всё, что нужно для счастья: мужа, ребёнка, диплом экономиста, любимую работу. Посреди лета вдруг заболело ухо и часть шеи, что чуть пониже. Очень некстати: собрались с семьёй на море. Отоларинголог выписал лекарства и прогревание. Оксана исправно прошла процедуры, смело можно паковать чемоданы. В отпуске были все удовольствия сразу. Море, солнце, а ещё баня. Оксана всегда любила хорошо попариться. На язвочку на языке (с виду белое пятнышко величиной со спичечную головку) долго не обращала внимания — само пройдёт. Но язвочка не заживала, а только увеличивалась, в конце концов превратилась в ранку, куда всё время забивалась пища. В московском институте стоматологии сказали: «Это не к нам», — и отправили к районным онкологам. Там взяли биопсию и накануне нового 2009-го года Оксана узнала диагноз: плоскоклеточный рак языка 3-й стадии.

— Шок, слёзы, я и не знала, что такой диагноз бывает, — рассказывает Оксана. — Обидно, вычитала, что это рак курильщика, а ведь я никогда не курила. Перегревом на солнце и парилкой я только усугубила ситуацию, да разве ж я знала?  

Была возможность поехать лечиться за границу, на семейном совете рассматривали Германию и Израиль. 

А в онкодиспансере очень настоятельно рекомендовали проконсультироваться в Блохина — вот я и пришла на приём к Илье Станиславовичу Романову. Как-то так вышло, что он сразу расположил меня к себе: внимательный, участливый, ответил на все мои вопросы. И я поняла: это мой доктор, я никуда не поеду. Я была уверена, что здесь мне помогут.

Придется удалить

Новый год она встречала на даче, среди родных, а дурные мысли так и крутились в голове: рак это значит смерть, как страшно умирать в таком возрасте, оставить маленькую дочку одну, без мамы. Не хотела никого расстраивать, виду не подавала, хоть и боль в области ранки мучила, не отпускала, даже глоток воды давался ей с трудом. Скорее бы операция – она была назначена в первой половине января. Доктор Романов предупредил: скорее всего, левую половину языка придётся удалить. Лишь бы не весь язык!

— Прежде мы лечили пациентов с таким диагнозом при помощи неоадъювантной предоперационной химиотерапии, лучевой терапии, откладывая операцию на последний этап, — рассказывает старший научный сотрудник, врач-онколог хирургического отделения N10 опухолей головы и шеи, д. м. н. Илья Романов. — Пока весь мир не пришёл к пониманию, что этих больных надо оперировать на первоначальном этапе. Опухоль очень коварная, она плохо реагирует на химиолучевое лечение. В отличие от рака гортани, ротоглотки к примеру, трудно разобраться при помощи всего арсенала диагностики, ушёл ли рак после проведённого лечения. Таково биологическое поведение опухоли. Грустная категория больных с неоптимистичным прогнозом. Тем более женский рак языка всегда тяжелее, чем мужской. В среднем среди мужчин и женщин 50% больных погибает в течение года после постановки диагноза, несмотря на все усилия врачей.

— У Оксаны был уже большой опухолевый процесс в языке и метастаз в лимфоузле на шее объёмом 3 см, — продолжает Илья Романов, — картина, снижающая вероятность 5-летней выживаемости вдвое. Левая половина языка и лимфоузел во время операции были удалены. Для того, чтобы обеспечить себе доступ, мы прибегли к срединной мандибулотомии, рассечению нижней челюсти. Она аккуратно распиливается по центру и раскрывается, как створки окна. Затем соединяется. Функциональные возможности артикулировать при удалении половины языка сохраняются хорошие, речь практически не страдает. У меня были пациенты, которые после подобной операции продолжали работать педагогами и переводчиками.

— После операции говорить не могла, рана во рту, — говорит Оксана, — есть тоже не могла, месяц меня кормили через трубочку в ноздре. Только через месяц начала пытаться потихоньку жевать своей распиленной нижней челюстью, там до сих пор у меня стоит титановая пластина. Химиотерапии не было, была лучевая. Тяжеловато, конечно, потому что слизистая рта обожжена лучами, с ожогом есть очень затруднительно. Отёк в горле. Все когда-то болели ангиной, это два-три дня острого периода, которые потом долго помнишь. А тут много дней. Надо терпеть. Ко мне в палату приходил логопед, заново училась говорить: сначала по слогам, потом постепенно стало получаться. Выписалась домой, продолжала упражняться. В мае в районной поликлинике обнаружили подозрительное новообразование в лимфоузле с другой стороны шеи. Оказалось, ещё один метастаз, снова на операцию в Блохина. Да, вот ещё: после лучевой рассыпались все зубы. Доктора предупреждали, такой побочный эффект, что поделаешь…

Новые испытания

Повторяя про себя мантру «всё будет хорошо», Оксана справилась с трудностями. Рядом были близкие: муж и мама. Их поддержка дорогого стоила. Она научилась хорошо говорить своей половинкой языка, на место раскрошившихся зубов вставила протезы и осенью 2009 года вернулась на работу. Жизнь вошла в прежнее русло. Летом они семьёй снова уезжали на море, только на солнце она уже старалась меньше показываться.

— А в 2016 году начало что-то побаливать слева, между ухом и челюстью, — говорит Оксана. — Я пошла к своему доктору Романову. Меня много обследовали, только на этот раз долго не могли понять, что со мной происходит.

— В мягких тканях шеи в подчелюстной области специалисты УЗИ увидели какое-то образование, похожее на метастаз, — комментирует Илья Романов. — Этот узел опасно прилегал к сонной артерии. Многократные пункции ни к чему не приводили: признаков какой-либо опухоли не было. А опухоль, по данным ультразвука, продолжала увеличиваться. Решили взять открытую биопсию, когда разрезается кожа и можно вплотную «подойти» к этому узлу и взять кусочек ткани. Результат, выданный патоморфологами, – мягкотканная саркома.

— Откуда саркома? — продолжает доктор Романов. — Возможно, развился радиоиндуцированный рак, т. е. лучевая терапия сработала триггером. Крайне редкая ситуация, можно сказать казуистика. И как быть? Удалить опухоль невозможно, она стелилась вдоль сонной артерии и была «заварена» в рубцовую ткань, возникшую после операции. Попытки удаления привели бы к тяжёлой инвалидизации больной, потому что это глотка. И вряд ли мы смогли бы в этом месте сделать радикальную операцию, не понимая границ опухоли. Полный набор критериев неоперабельности. На консилиуме было решено проводить химиотерапию. Провели 4 курса. А дальше было очень интересно: опухоль исчезла. Думаю, потому что мы всё делали правильно. Пациентка вовремя обратилась, научилась следить за своим здоровьем. В общем-то, никаких чудес.

* * *

Уважаемые читатели!

Если вы или ваши близкие, друзья, знакомые столкнулись с онкологическим заболеванием и сумели его победить, сообщите нам. Ваша история может помочь тем, кто борется с недугом, поддержит их на пути к ремиссии и выздоровлению.

Обязательно пишите нам на почту story@onco-life.ru